Становление современной трактовки правильности речевого высказывания

Трактовка термина «правильность» речи неодинакова на разных этапах развития лингвистики. Представляется целесообразным проследить становление современного его понимания, поскольку в методике преподавания иностранных языков существуют различные точки зрения.

В лингвистике выделяется несколько концепций, приверженцы которых по-разному трактуют понятие правильности языковой формы (correct/incorrect English). Хронологически наиболее ранней, оказавшей весьма значительное влияние на обучение иностранному языку является доктрина правил, берущая свои истоки в XVIII в Согласно данной концепции в языке существует набор непреложных грамматических правил, позволяющих четко отграничить «правильное» от «неправильного». Эти правила выводились на основе законов формальной логики. В частности, утверждалось, что согласование между членами предложения должно быть только грамматическим: например, поскольку местоимения everyone и everybody имеют форму единственного числа, то слова, относящиеся к ним в предложении, должны согласовываться с ними в единственном числе. Заметим, что современные исследования показывают, что весьма распространенным является смысловое согласование, характерное, в частности, для разговорного стиля:

Everyone thinks they have the answer.

Has anybody brought their camera?

It would be easier for all if everybody minded their own business.

Аналогичным образом правильной признавалась форма именительного падежа личного местоимения в предложении типа It is I, в то время как It's me трактовалась как ошибка. (Современные лингвистические исследования свидетельствуют о преимущественном употреблении в английском языке второй формы в неофициальных ситуациях). Многие зарубежные исследователи (Jespersen, PA. Hall, и др.) отмечали, что правила, имевшие в своей основе законы формальной логики, являлись, по существу, отражением грамматического строя латинского языка. Наряду с господствующим положением, в трудах многих лингвистов уже в XVIII в. подчеркивалась главенствующая роль языкового употребления (usage) в решении вопроса о правильности тех или иных языковых единиц. Аналогичное мнение высказывал С. Джонсон, который при составлении своего словаря отмечал, что грамматисты и лексикографы не формируют, а регистрируют язык, не учат людей, как те должны думать, а описывают, как они до сих пор выражали свои мысли. Однако вплоть до начала XX в. на методику преподавания как родного, так и иностранного языка оказывала преобладающее влияние все-таки «доктрина правил».

Грамматисты начала XX в. (О. Есперсен, Г. Суит) отходят от изложенной выше концепции; они в меньшей степени, чем их предшественники, склонны считать неправильными языковые формы, которые не соответствуют сформулированным правилам. С начала века доктрина реального языкового употребления (doctrine of usage) занимает в лингвистике довольно прочное место.

Эта концепция оказала большое влияние и на преподавание иностранных языков. Так, с возникновением прямого метода правильными стали считаться реально употребляемые единицы. Прогрессивное требование обучать тем формам, которые носители языка используют в реальной коммуникации, стало основным и для всех последующих методов обучения, например, один из лозунгов аудиолингвального метода: «Language is what people speak, not what someone thinks they ought to speak». [38, c. 39].

В настоящее время можно считать общепризнанным, что суждения «правильно/неправильно», «хорошо/плохо» не являются объективными оценками языковых фактов, а отражают понятие нормы, т.е. того, что по каким-то причинам признано желательным или обязательным в том или ином коллективе. Языковую норму как социальную категорию часто уподобляют нормам (установленным правилам) в любых других областях человеческой деятельности, где оценки, проведенные по принципу «правильно/неправильно», «приемлемо/неприемлемо», также имеют в своей основе социальные установки.

Вслед за Э. Косериу, многие лингвисты определяют норму как совокупность наиболее устойчивых, традиционных реализаций элементов языковой структуры, отобранных и закрепленных языковой практикой. Именно по отношению к норме, т.е. с точки зрения принятых, традиционных в данном языковом коллективе реализаций, можно решать, «правильно ли так сказать».

Из представления о норме как совокупности традиционных реализаций в конкретном языковом коллективе следует неоднородность нормы, связанная с многообразием условий общения. В разных ситуациях понятие правильности будет, естественно, различным, поэтому рассматривать норму как отправную точку в определении правильности можно только в самом общем виде. Так, Г.О. Винокур, разграничивая языковой строй и языковое употребление, что соответствует современному разграничению структуры и нормы, писал: «то, что здесь названо употреблением, представляет coбой совокупность установившихся в данном обществе языковых привычек и норм, в силу которых из наличного запаса средств языка производится известный отбор, не одинаковый для разных условий языкового общения. Так создаются понятия разных стилей языка — языка правильного и неправильного, торжественного и делового, официального и фамильярного, поэтического и обиходного и т.д. Все такого рода «языки» представляют собой не что иное, как разные манеры пользоваться языком».